Экспериментатор и новатор, композитор и художник, автор одного из самых обсуждаемых произведений ХХ века. Кто-то называет его шарлатаном, кто-то – самым влиятельным американским композитором прошлого столетия. Все это – Джон Кейдж.
Джон Милтон Кейдж родился в Лос-Анджелесе в 1912 году. Его мать была журналисткой, а отец изобретателем. Возможно, именно влияние отца взрастило в Кейжде неопреодолимую тягу к необычайно смелым, почти дерзким, экспериментам, которые сформировали его как художника.
Будучи ребенком Кейдж занимался на фортепиано, однако эти занятия не имели цели сделать из маленького Джона виртуозного пианиста или подготовить его к композиторской карьере. Да и сам он, при всей своей любви к музыке, не имел желания заниматься ею профессионально. После окончания школы Джон поступил в Помонский колледж в Клермонте, где он планировал получить нужные знания для того чтобы стать писателем. Однако его обучение не продлилось долго. Сам Кейдж рассказывает о причинах, заставивших его покинуть колледж, так:
“Я был потрясён, увидев в колледже сотню своих одноклассников, читающих в библиотеке копии одной и той же книги. Вместо того я подошёл к нагромождению книг и прочёл первую (попавшуюся) книгу, написанную автором, имя которого началось с "Z". Я получил высший балл в классе. Это убедило меня в том, что учреждением управляли неправильно. Я уехал.”
Оставив обучение в колледже Кейдж, которому на тот момент было 18 лет, отправляется искать свое призвание в Европу. Он пробует все: берет уроки в Парижской консерватории, знакомится с музыкой Баха, Моцарта, Стравинского и Хиндемита. Изучает готическую и греческую архитектуру, авангардную литературу, театр и живопись. В итоге Кейдж останавливает свой выбор на композиции, однако интерес к изучению различных видов искусств останется с ним до конца жизни. Свои первые сочинения он создает на базе сложных математических моделей (однако позже уничтожает практически все из них).
Спустя почти два года Кейдж возвращается в Америку и, некоторое время продолжая путешествие уже на родине, в итоге обустраивается в Санта-Монике, неподалеку от родного для него Лос-Анджелеса. Джон устраивается работать садовником, читает лекции об искусстве и музыке. В ноябре 1932 года в Женском клубе Санта-Моники состоялся концерт, где он впервые представил свои сочинения публично.
В том же году Кейдж познакомился с Рихардом Булигом, который стал его первым учителем композиции. Впоследствии Джон также учился у Адольфа Вайса и Арнольда Шенберга, который оказал на него большое влияние. Примечательно, как Кейдж описывает состояние музыкального образования того периода:
“Когда я был молод, нужно было идти либо за Стравинским, либо за Шенбергом. Альтернативы не было. Мы считали: или Шенберг, или Стравинский – и так же считали музыкальные учебные заведения”.
Однако разница в подходах к сочинению музыки у Кейджа и Шенберга была невероятно велика. Это отмечал и сам Кейдж:
“После того как я учился у него в течение двух лет, Шёнберг сказал: "Чтобы сочинять музыку, Вы должны иметь ощущение гармонии". Я объяснил ему, что у меня не было такого чувства гармонии. Тогда он сказал, что я буду всегда сталкиваться с препятствиями так, как если бы я пытался пройти сквозь стену. Я сказал: "В этом случае я посвящу свою жизнь тому, чтобы биться моей головой об эту стену”.
В конце-концов интересы учителя и ученика окончательно разошлись: Кейдж увлекся музыкой для ударных и хореографией и прекратил посещать уроки Шенберга.
В 1938 году Кейдж вместе со своей женой Ксенией переезжает в Сиетл, где он начал работать в качестве аккомпаниатора и композитора с танцовщицей Бони Берд, которая вела занятия хореографией в Корнишском колледже искусств. Именно там он познакомился с Мерсом Каннингемом, сотрудничество с которым впоследствии продлилось долгие годы.
В это же время Кейдж начинает использовать подготовленное фортепиано, которое впоследствии станет одной из его визитных карточек. Идея подготовленного (или, как его иногда называют, препарированного) фортепиано совмещает и простоту, и новаторство: на струны или молоточки рояля помещают различные предметы, чтобы получить необычные тембры.
Кейдж не был первым, кто экспериментировал с расширенными техниками звукоизвлечения. Его старший современник, Генри Коуэлл, создал ряд произведений для фортепиано, включающих игру непосредственно на струнах, еще в 1920-е (самые известные из его пьес такого характера – “Эолова арфа” и “Банши”). Однако Кейдж пошел дальше и превратил фортепиано в своеобразный перкуссионный инструмент.
В поисках больших возможностей через три года Кейжд покидает Сиетл переезжает сначала в Чикаго, а затем в Нью-Йорк, где встречает Пита Мондриана, Марселя Дюшана и Джексона Поллока. Он продолжает писать музыку, в том числе и для хореографических постановок, работать с подготовленным фортепиано, расширять круг знакомств.
В середине сороковых, переживая личностный кризис, Кейдж знакомится с идеями дзэн буддизма. Это событие стало решающим для его дальнейшего композиторского пути. Вскоре он сочиняет цикл из 20 пьес для подготовленного фортепиано под названием “Сонаты и интерлюдии”. Идейно этот цикл опирается на индийскую культуру, технически – на математические построения. В какой-то степени Кейдж продолжает линию обращения к внеевропейским культурам, которая зародилась еще в эпоху романтизма. Однако если композиторы романтики использовали мелодический материал экзотических для них стран в поисках новой выразительности или для создания характерных образов, Кейдж современным композиторским языком своего времени пытался осмыслить эстетические категории восточных культур.
В начале пятидесятых Кейдж получает стипендию от фонда Гуггенхайма и отправляется в Европу. Там он знакомиться c Оливье Мессианом и Пьером Булезом, с которым впоследствии вел активную переписку и даже помогал организовывать исполнение сочинений Булеза в США.
Джон Кейдж и Мортон Фелдман
Однако единомышленники нашлись и на родине Кейджа: вместе с Мортоном Фельдманом, Эрлом Брайном, Дэвидом Тюдором и своим учеником Крисченом Вульфом он создал объединение получившее название Нью-йоркская школа.
Однажды Крисчен Вульф, зная интерес Кейджа к восточной культуре, подарил ему книгу китайскую книгу для гадания И цзин (в русскоязычной среде она более известна как “Книга перемен”). По началу Кейдж использовал И цзин для решения личных вопросов, но вскоре перешел и к сочинению музыки. Его композиторская работа перешла из конструирования звуков в конструирование вопросов, которые он задавал книге и ответы на которые он использовал для создания непосредственно музыкального текста.
Первым результатом такой работы стала пьеса для фортепиано “Музыка перемен”. За ней последовали “Воображаемый ландшафт №4” для 12 радиоприемников и знаменитая “4.33”, идею которой Кейдж вынашивал еще со временем создания “Сонат и интерлюдий”.
4 минуты и 33 секунды тишины.
Как и с препарированным фортепиано, Кейдж не был первым, кто создал музыку без музыки. Еще в 19 веке друг Эрика Сати журналист и юморист Альфонс Алле создал “Похоронный марш на поминках глухого”, нотная запись которого представляла из себя 24 пустых такта. Однако если для Алле такой жест был скорее шуточным и сатирическим, то у Кейджа был совершенно другой подход.
Он хотел отдалиться от гнетущего влияния личности композитора, положиться на волю случайности, и нашел наилучший способ это сделать. На четыре минуты и тридцать три секунды музыкой, искусством становятся все звуки, которые звучат в наполненном тишине концертном зале: скрип стульев, чей-то кашель и шепот, шум дождя и проезжающих машин за окном. Сочетание этих звуков нельзя ни предсказать, ни контролировать. 4.33 стало для музыки тем же, что “Фонтан” Марселя Дюшана для изобразительного искусства.
К этому моменту Кейдж стал довольно знаменитым. Его пригласили преподавать в Уэслианский колледж в Коннектикуте, где он работал до конца своей жизни. Как и в юные годы, он не ограничивал себя какой-то одной сферой искусства: он продолжал создавать музыку и музыкальное сопровождение для хореографических постановок, писал книги, рисовал. Он повлиял на становление Флюксуса. На базе его экспериментов зародилась новая форма искусства – хэппенинг.
Мало кто знает, но в 1988 году Джон Кейдж приехал в Советский союз, дал концерт и познакомился с Сергеем Курехиным. Вот как об этом вспоминает Курехин:
"Я говорю, надо срочно какую-нибудь акцию, иначе эта встреча не войдёт в анналы. И я придумал братание русского и американского авангарда. Символом русского авангарда был квадрат, а вода (почему-то я тогда так решил) — символом Кейджа, носителя идей американского авангарда. Африка принёс какие-то бутылки из-под водки (водка — символ русской духовности), в них налили воду. Африка был помешан на Малевиче, полмастерской у него было забито чёрными квадратами. Акцию я придумал такую: мы ходили кругами вокруг квадрата и поливали друг друга водой. Кейдж хохотал как ребёнок, так ему нравилось"
Кейдж прошел удивительный путь от создания произведений, облик которых предопределяли выстроенные им математические модели, до создания произведений, конечный результат которых он никак не мог контролировать. К Джону Кейджу можно относиться по разному, однако сложно отрицать его влияние на искусство XX века.